КОНСТАНТЫ ИЛЬДЕФОНС ГАЛЧИНСКИЙ
1. СЧАСТЬЕ В ВИЛЬНЕ 2. О НАШЕМ ХОЗЯЙСТВЕ 3. ЛИРИЧЕСКИЙ РАЗГОВОР 4. МЫ ТИХО ОТКРОЕМ ВОРОТА 5. АНИНСКИЕ НОЧИ 6. ДОЖДЬ 7. МЕЛОДИЯ 8. ПИСЬМО 9. В ТОМ ВИНОВЕН 10. ВЕНЕРА 11. ПОСЛАНИЕ ВЛЮБЛЕННЫМ 12. ПРИВЕТ, МАДОННА! 13. НОЧНОЕ ЗАВЕЩАНИЕ 14. ЛЮБЛЮ Я ТЕБЯ СТОЛЬКО ЛЕТ... 15. ЛИШЬ МОЯ ТЫ – И ПЕРВАЯ - В СНАХ... 16. РОМАНС 17. НЕКРАСИВЫЕ ГЛАЗА 18. ПОЧЕМУ ОГУРЕЦ НЕ ПОЁТ 19. ОДИН ЛИШЬ ПОКОЙНИК 20. СТРАННЫЙ СЛУЧАЙ НА УГЛУ НОВОВЕЙСКОЙ УЛИЦЫ 21. КОНЬ В КИНО 22. БАЙДАРКА И КРЕТИН 23. БАЛЛАДА О ДРОЖАЩИХ ШТАНАХ 24. ПЛАЧ ПО ИЗОЛЬДЕ 25. ВОРОБЫШЕК 26. ДИРЕКТОР И ПАМЯТНИК 27. УСТА И ПОЛНОЛУНИЕ 28. ВЕСНА ВЕРНЕТСЯ, БАРОНЕССА 29. ИЗ ИНФЕРНАЛЬНОЙ АНТОЛОГИИ 30. А ПОЛЮБИЛ ТЕБЯ... 31. КОЛЬ РАЗЛЮБИТЬ МЕНЯ... 32. НО ЕСТЬ ЕЩЕ ВСЯКИЕ МЕЛОЧИ... 33. ПЕСНИ 34. ПРОСЬБА О СЧАСТЛИВЫХ ОСТРОВАХ 35. ПЫЛЬЮ ЛУННОГО СИЯНЬЯ 36. ПОМОГИ 37. БАЛЛАДА О ТРЕХ ВЕСЕЛЫХ АНГЕЛАХ 38. ДЕСЯТЬ ЛИМЕРИКОВ 39. СТАРОНЕМЕЦКАЯ БАЛЛАДА 40. ХМЕЛЬ НА ОЛЕНЬИХ РОГАХ 41. СЕДЬМОЕ НЕБО 42. ДОЛГО НАПРАСНО ИСКАЛ Я 43. НЕВЕРОЯТНАЯ ЭКЗОТИКА 44. ОТЧИЗНА 45. ОТЧИЗНА МОЯ - ЭТО МУЗЫКА 46. ХОЖУ ПО БРЮССЕЛЮ ПЬЯНЫЙ 47. ВНИМАНИЕ! НОВЫЙ ЖУРНАЛ! 48. КАК РИНАЛЬДО РИНАЛЬДИНИ ТАНЦЕВАЛ С КАРДИНАЛОМ 49. НОЧЬ 50. Я УМРУ - И ЗАРАСТЕТ ТРАВОЮ... 51. К ПОЛЬСКОЙ РЕЧИ
1. СЧАСТЬЕ В ВИЛЬНЕ На улице в Вильне - вот так-то, Гервазий... Скажи, что же с нами случилось, родная? По улице в Вильне - вот так-то, Протазий, - с утра на санях надо мчаться, я знаю. И мало того, что всю вечность, всю вечность сиять и сиять на руках будут кольца, - за ставнями - тишь, и покой, и сердечность, "Дзинь-дзинь, мой Гервазий", - звонят колокольцы. Там, в Вильне, - как роза, ты, юная мама... Приехали, кучер! Вот старый забор, вот домик знакомый: дверь с улицы прямо, две яблони, окна выходят во двор... Оригинал ----------------------------------------------------------- 2. О НАШЕМ ХОЗЯЙСТВЕ Фрашка О сребристая Наталья, о зеленый Константин! Всё, что есть у вас на ужин - это ландышей кувшин; позади того кувшина с алебардой гном таится, борода его седая, в ней - от ужина горчица; он поел, и вы все съели - на столе-то чисто; о зеленая Наталья, Константин сребристый! Оригинал ----------------------------------------------------------- 3. ЛИРИЧЕСКИЙ РАЗГОВОР - Как любишь ты меня? И я ответил: - Под солнцем я люблю, при лунном свете. Люблю тебя и в шляпке я, и в шали. В дороге на ветру - и в людном зале. Средь тополей, и сосен, и берез. Во сне. И если занята всерьез. Когда еду готовишь у плиты (и даже если нож уронишь ты). В такси. И вообще - в любой машине. В начале улицы, в конце и в середине. Когда расчёской волосы разделишь. В опасности. В кино. На карусели. В горах. На море. В туфлях и босою. Вчера и завтра. Днём, ночной порою. Весной, когда с небес - потоки света. - А летом как? - Люблю, как душу лета. - Что про любовь осеннюю ты скажешь? - Люблю - коль зонтик потеряешь даже. - Зимой, когда покрыты снегом сёла? - Люблю тебя я, как огонь весёлый. Я место рядом с твоим сердцем берегу. Снег за окном. Гляди: вороны на снегу. Оригинал ----------------------------------------------------------- 4. МЫ ТИХО ОТКРОЕМ ВОРОТА Мы тихо откроем ворота, и тихо пойдём по ступенькам, пройдём не спеша коридором до самой последней двери. Откроем ворота за год, по лестнице путь - два года, а дверь - чтоб ее открыли, пусть ждёт хоть целую вечность. Ведь там, за этою дверью, привыкшая к ласкам двух окон, там роза стоит в вазоне... Оригинал --------------------------------------------------------- 5. АНИНСКИЕ НОЧИ Кораллы свои перестань низать, лишь ветру я рад сейчас; он, словно сюита Альбениса, в постель опрокинет нас. Под лунным алмазом стекло дрожит, и птицы несутся вдаль, паук над постелью у нас висит - взамен балдахина (жаль...). Да, день был ненужен и смысла лишен; но он позади, мой друг. И вот серебристая, как саксофон, звучит уже ночь вокруг. Нас черный малыш с опахалом в руках овеет со всех сторон; полно изумрудов в его ушах; ночь - вот как зовется он. Оригинал --------------------------------------------------------- 6. ДОЖДЬ (I) Тебе сказала я раз сто, а может, двести, что время уходить: льет дождь, уже темно. Стоять вот так, лицом к лицу, на том же месте, - действительно смешно, неслыханно смешно. Где видано, чтоб так глядеть в глаза друг другу, как будто под дождем фильм крутится немой? Где слыхано, чтоб так в руке держали руку? Ведь завтра мы опять увидимся с тобой. И так расстаться трудно, и так расстаться трудно, и если даже дождь идет слегка - ну ладно; и так расстаться трудно, и так расстаться трудно, нас здесь, наверно, этот дождь зачаровал. (II) Три года в Лодзи я работала сначала, теперь в Варшаве... Это словно чудный сон! Была одна, потом его я повстречала, как музыкален, как похож на песню он! И с ним я песенки порою напеваю, берет он скрипку и играет мне подчас, и каждый вечер на Жолибож приезжаю, туда, где тополь, как всегда, встречает нас. И так расстаться трудно, и так расстаться трудно, и если даже дождь идет слегка- ну ладно; и так расстаться трудно, и так расстаться трудно, нас здесь, наверно, этот дождь зачаровал. (III) На Жолибоже знаю улочку такую, где каждый вечер зажигают свет, где тополя, и в кронах ветер дует, и хорошо, как было в восемь лет. Ты скажешь: "Милая!". Скажу тебе: "Желанный!". И так мы ходим взад-вперед вдоль этих стен, а в этой улочке, идущей на Беляны, светло, как будто напевает там Шопен. И так расстаться трудно, и так расстаться трудно, и если даже дождь идет слегка - ну ладно; и так расстаться трудно, и так расстаться трудно, нас здесь, наверно, этот дождь зачаровал. Оригинал --------------------------------------------------------- 7. МЕЛОДИЯ Указала на грудь себе пальцем, что кольцом, как короной, увенчан. Дать бессмертье просила ей - вальсом иль стихами, звучащими вечно. И до клавиш дотронулись руки, чтоб воспеть и уста, и ресницы; упорхнули мелодии звуки за окно, словно певчие птицы. Записав эти звуки стихами, стал я словно властителем света. Её руки так пахли цветами, и звучала мелодия эта... Оригинал --------------------------------------------------------- 8. ПИСЬМО Тебе я, моя родная, желаю спокойной ночи. Я всюду твой след замечаю, а ночь - весенняя очень! Ты мне лишь одна - отрада, и имя твое так сладко, ты мне - и летом прохлада, ты мне - и зимой перчатка. Ты - счастье мое зимою, осенью, летом, весною, шепни мне: "Спокойной ночи!", поговори со мною. За что же мне радость эта, рай тихий вдвоем с тобою? Ты - свет моего света, мелодия рядом с судьбою. Оригинал --------------------------------------------------------- 9. В ТОМ ВИНОВЕН В том виновен, что долго бродил я без сна, что так поздно вернулся, мой друг, что сейчас только понял, что ты - и луна, и деревья, и листья, и луг. Что сейчас только понял: веселый ручей - это ты; и ракушка на дне; и звезда, что сияет над ширью полей; и порыв ветерка по весне. Оригинал --------------------------------------------------------- 10. ВЕНЕРА Моей жене (1) Для тебя - все оркестры на свете, и тебя, словно с небу звезду, о Венера, принес сюда ветер, я к тебе днем и ночью иду. (2) Сновидений любых объясненье, всех свиданий и свадеб секрет, ты повсюду - в огнях и в растеньях, ты кивнешь - и танцует весь свет. (3) Ты по рынкам задымленным бродишь, и улыбка, как прежде, с тобой. Ты уходишь и снова приходишь, и платочек в руке голубой. (4) И незрячий увидит; недужный встанет с койки; услышит глухой то, как ветер несет тебя южный, как идешь ты порою ночной. (5) Ты все раны излечишь рукою, сможешь дело любое решить; все мужчины бегут за тобою, чтоб тебе свою душу излить. (6) Ты во сне поведешь их из дому в тихий садик на берег реки, и потом, наяву, все подъемы им покажутся снова легки. (7) Все изменится, преобразится, когда ночью твой перстень блеснет: дрогнут листья, пробудятся птицы и звезда над землею взойдет. (8) Что ж, тебе - и венец, и порфира, книг, пластинок, картин миллион, звук гитар на мостах всего мира - он от тех, кто сегодня влюблен. (9) Чтоб тебя лишь прославить, природа чередует свои времена: горы летние, вешние воды, трубы осени, зим белизна. (10) Ты живешь в нас и делаешь краше, нас, как песня, ведешь на простор, ты - тропинка певучая наша, вздох последний и вечный восторг! Оригинал --------------------------------------------------------- 11. ПОСЛАНИЕ ВЛЮБЛЕННЫМ Вы сегодня - главные на свете, в этом я трёх лун клянусь сияньем. Вам поют кузнечики, а ветер слил ваш вздох с полуночи дыханьем. В небе звездопада танец ярок - это август ради вас колдует. Ну так бросьте же цветок в подарок этой ночи, что для вас танцует. Оригинал --------------------------------------------------------- 12. ПРИВЕТ, МАДОННА! Тем, кто умеет книги умные писать, звучит пусть слава громче башенного звона. Книг не пишу я, и на славу мне плевать, - привет, мадонна! Постичь покой блестящих книг мне не дано, не мне - весна, деревьев солнечная крона... Мне только - ночь, и дождь, и ветер, и вино, - привет, мадонна! Явились многие на землю до меня, придут другие... Смерть - слаба, а жизнь - бездонна. Всё - сон безумца, тот, что снится среди дня. - Привет, мадонна! Ты здесь, одета в золотистые цветы, и я венок тебе одной несу влюблённо, росой умытая, цветами пахнешь ты - привет, мадонна! Прими венок мой! Я - гуляка, но поэт, - знаком редакторам, блюстителям закона, а ты мне - муза, и любовница, и свет, - привет, мадонна! Оригинал --------------------------------------------------------- 13. НОЧНОЕ ЗАВЕЩАНИЕ (из цикла Noctes aninenses) Я, Константин, сын Константина (в Испании - маэстро Ильдефонс), не находясь в рассудке здравом, пишу при свечке завещанье. Я вижу - мотылек летит на свечку, храбр; как тень его, дрожит моя рука... И, значит, мастеру, что сделал канделябр, июньского оставлю мотылька. Когда однажды мастер этот, одинок, пройдет по улице, - а день уже угас, - пусть прилетит на чью-то свечку мотылек; цветы закроются на клумбах в этот час. И он увидит мотылька в чужом окне и остановится. И вспомнит обо мне. А всем поэтам - и в грядущем, и сейчас - я завещаю эту кафельную печь, где мысли сгинули; где, в пепел обратясь, исчезли игры, что совсем не стоят свеч; и им же - месяц, что чернильницей служил: его когда-то я по случаю купил. И вот тогда, когда придут иные дни, когда настанет ночь совсем иная, и над тетрадью будут мучиться они, как эту ночь запечатлеть, не зная, - я буду в тучах, в шелесте деревьев, в листах тетрадей буду, в скрипе перьев, поскольку ночью я и начал, и затих, и партитуру ночи полностью постиг. А вот седьмое небо оставляю я дочери своей, чья жизнь - балет; оставлю ей и херувимов рая, и вышний шум, и иллюзорный свет, природу - как копилку всех секретов и как учебник для ее балетов. Для Теофила - когда вечер настаёт - пусть будет улочка для шепота одна; еще оставлю створку кованых ворот - на них когда-то был Нептун из чугуна, потом из города сбежавший навсегда. Теперь на небе он - спокойная звезда. Очарование оставлю, что собрал я на земле, для всех людей хороших, все дни из золота, все дни из серебра, и даже дятлов, даже этих мошек, что близ акации роятся в час заката... Вдали встает заря, откуда нет возврата. Блеск феерический - стихам; они сильней сквозь тьму и злобу пусть осветят даль. А стройной, смуглой что оставлю я моей? Печаль. Оригинал --------------------------------------------------------- 14. ЛЮБЛЮ Я ТЕБЯ СТОЛЬКО ЛЕТ... Люблю я тебя столько лет - То в мраке люблю, то в напеве; Быть может, уже восемь лет... А может (не знаю) - все девять... Все спуталось, смерклось; где ты, а где я, не знаю - и часто мне снится, что ты - это мгла, мои годы в боях, а сам я - твой стан и ресницы. Оригинал --------------------------------------------------------- 15. ЛИШЬ МОЯ ТЫ - И ПЕРВАЯ - В СНАХ... Лишь моя ты - и первая - в снах, я твой первый - конечно, во сне; я во сне расскажу о стихах, ты о птицах поведаешь мне. Там, во сне, на поляне лесной - золотой, небывалый покой, поцелуи, что пахнут травою. Ты - царица Египта из снов, всех прекрасней, мудрей мудрецов; я, как свет, всюду рядом с тобою. Оригинал --------------------------------------------------------- 16. РОМАНС Месяц - точь в точь балалайка над нами... Ах! Вот его бы коснуться руками! Было бы чудно - вышла б небесная песня, наверно, песня о людях, влюбленных безмерно и безрассудно. Будут в ней дальняя речка, закаты, тень от ладони, цветов ароматы, в небе звезда, сад, и стена, и скамья под стеною, ну, и дорога, что манит с собою - и в никуда. Оригинал --------------------------------------------------------- 17. НЕКРАСИВЫЕ ГЛАЗА Я увидел и задрожал, я таких еще не видал: некрасивые; взгляд какой-то у них отрешенный; невзирая на цвет их зеленый - некрасивые. Почему же с утра и до ночи, целый день твои вижу я очи некрасивые; нет, они ни на что не похожи, до того некрасивы - о боже! - некрасивые... В твоих глазах, любимая, родная, должно быть что-то; есть там что-то, да. Хочу забыть - никак не забываю, лицо и очи вижу я всегда. Жизнь проведу я в поисках напрасных, пусть даже свет я целый обойду - но не найду я глаз таких прекрасных, я глаз нежнее и вернее не найду. Я сменил свое мненье про очи; вижу я, что глаза твои очень красивые; твои очи - точь в точь две свечи, как две звездочки в темной ночи, красивые. Не сокрыто от них ничего, льют свой свет на меня одного, красивые. О глаза! До скончания дней вы над жизнью склонились моей, красивые. В твоих глазах, любимая, родная, должно быть что-то; есть там что-то, да. Хочу забыть - никак не забываю, лицо и очи вижу я всегда. Жизнь проведу я в поисках напрасных, пусть даже свет я целый обойду - но не найду я глаз таких прекрасных, я глаз нежнее и вернее не найду. Оригинал --------------------------------------------------------- 18. ПОЧЕМУ ОГУРЕЦ НЕ ПОЁТ Поставлен безрассудно вопрос и очень смело. Его решенье трудно - но нам по силам дело. Нет песен огуречных зимой и летом тоже; и ясно всем, конечно: бедняга петь не может. А если очень хочет - как молодой скворчонок? И он средь темной ночи лежит в слезах зеленых? Но, как всегда, прошли мы - средь хмурых дней и ясных, зимой и летом - мимо огурчиков несчастных. Оригинал --------------------------------------------------------- 19. ОДИН ЛИШЬ ПОКОЙНИК Один лишь покойник воспитан на диво - в беседе еще никого не прервал; а если бы мог говорить, то учтиво и строго научно бы речь он держал. Совсем любопытства покойник лишен. Газет не читает. Не ходит в кино. Спокоен. И ложку не выронит он. Со всеми любезен - ему все равно... Имеет позиции твердые он. И членом не станет сомнительных групп. Он - легкий - плывет в отдаленный район. Такой стопроцентный труп. Оригинал --------------------------------------------------------- 20. СТРАННЫЙ СЛУЧАЙ НА УГЛУ НОВОВЕЙСКОЙ УЛИЦЫ Их там почти что сорок шло. Нормально. В воскресенье. Вздохнул тут кто-то тяжело - и кончилось движенье. Весь строй восторгом обуян: вот месяц... звезд без счета... И смотрят в небо - как баран на новые ворота. Есть труд такой - всходить, светить у спутника планеты. Но как поэтам объяснить? Поэты есть поэты. Оригинал --------------------------------------------------------- 21. КОНЬ В КИНО Надоело коню его сено давно, он сбежал из конюшни - и прямо в кино. Взял билет он, зашел в темноту кинозала и конфету жевал в ожиданьи начала. А в кино этом шел супер-фильм романтичный, музыкальный, цветной, и к тому ж эротичный. В кадре - ванная. Толстая дурочка воет, сообщая дискантом, что руки умоет. Мчался кто-то в машине, стрелял на ходу. Кто-то пел толстой дуре: "Тебя украду". А потом, как обычно, салуна огни; двое черных рыдали, что негры они. А потом - когда все так счастливо кончается - пела надпись в вагоне: "курить воспрещается". Конь не выдержал, крикнул: "Злодеи! Позор!", возвратился в конюшню и ржет до сих пор. Оригинал --------------------------------------------------------- 22. БАЙДАРКА И КРЕТИН В поход понесло на байдарке кретина - спускался по речке, довольный, как слон; кретином он был, и вот в этом причина того, что глупел с каждой милею он. На небе ни тучки, река голубая, один поворот и другой поворот; и люди кричали, к реке подбегая: - Глядите, кретин на байдарке плывет. Жена его вышла на берег (видали?), Тесть вышел - и всех домочадцев позвал, они и рыдали, и руки ломали - кретин уплывал, уплывал, уплывал. Хотите мораль? Одинаково ярко всем солнышко светит; и вывод один - не только профессору служит байдарка; на ней может плыть и обычный кретин. Оригинал --------------------------------------------------------- 23. БАЛЛАДА О ДРОЖАЩИХ ШТАНАХ Послушайте, детишки, балладу про штанишки. Жил как-то очень скучный пан (знакомый вам едва ли), имел штанов пятнадцать пар (а может, и шестнадцать...), и все они дрожали. Наденет серые - дрожат, и в черных - тряска сплошь, в полоску - тот же результат, в маренго - та же дрожь. Итак, какие бы ни стал штаны он надевать - листом осины начинал, наряд его дрожать. И жизнь страдальца потому Была весьма плоха; Сперва дивились все ему, Потом - "хи-хи", "ха-ха"... И бабка (тетка, может быть? - припомнить я не смог) ему решила подсобить: "Загнешься ты, милок... Ты пролил из-за брюк, поди, потоки слез, балбес? Сейчас не холодно - гляди! Ходить попробуй без. Замены разной для порток есть много - так и знай: купи халатик ты, милок, в халатике гуляй, Купи ты юбок штуки три (их не охватит дрожь), а к ним, бедняжка, подбери, ты зонтик или брошь. Есть много всякого добра, мы купим все с тобой с утра; помада, пудра и нейлон - и будет твой вопрос решен. Усы побреешь - и хорош! (Ох! На епископа похож...)" Пан приобрел халат - и вот ходил в халате целый год, но только ночью надевал - халатик тоже весь дрожал... А брюки, что в шкафу лежали, сильнее прежнего дрожали; трясло квартиру банным листом дрожали стены, окна - тоже, поскольку дом был пессимистом, и очень поддавался дрожи. Что ж, завершать балладу надо о брюках, что всегда дрожали; еще нужна мораль баллады - ну как же можно без морали? КОГДА ПРИХОДЯТ ПЕРЕМЕНЫ - У СМЕЛЫХ ВЫРАСТАТЬ ДОЛЖНЫ БОЛЬШИЕ КРЫЛЬЯ НЕПРЕМЕННО. У ТРУСОВ - ПУСТЬ ДРОЖАТ ШТАНЫ. Оригинал --------------------------------------------------------- 24. ПЛАЧ ПО ИЗОЛЬДЕ Жаль - что вышло не то, и что пусто, и что... Нет, слова - как туман. Норвид смог бы писать, а Рембрандт - рисовать, и еще - Тициан. Руки - мягкий атлас; нет сравнений для глаз, ибо это глаза. Ангел дал мне ответ - но на "да" молвил: "нет". В час недобрый сказал. Слёзы есть, тебя нет. Жаль мне персика цвет, птицу белую ту. Вместо этого так: черный мак, темный знак - вкус похмелья во рту. Что ж теперь? Все прошло; хрупок мир, как стекло, маской скрыты глаза. И зачем мне нужны звук гитарной струны, розы и паруса? Оригинал --------------------------------------------------------- 25. ВОРОБЫШЕК Воробышек - меньше всех пташек, воробышек - тварь небольшая. Он ест нехороших букашек, ни сна, ни поддержки не зная. Взываю я: "Вспомните все вы - воробышек дружит с людьми! Любите воробышка, девы, любите его, черт возьми!" Оригинал --------------------------------------------------------- 26. ДИРЕКТОР И ПАМЯТНИК Думал дурак о себе очень много, бог знает кем он себя полагал. Выйдя однажды с утра на дорогу, сразу же скульптора там повстречал. Молвит: "Бывает удача на свете! Вас мне судьба потрудилась послать. Как хорошо, что я нынче вас встретил: вам доверяю мой бюст изваять; чтоб на лице моем - том, что из камня, - юмор светился и ум, хочется, в общем, пройти сквозь века мне с мордой, исполненной дум. В мраморе - прочно, красиво к тому же! Нет, будет лучше гранит, ибо гранит - он подольше прослужит! Точно! Гранит - это хит! Или из бронзы? Так принято в мире; бронза, наверно, к бессмертию ближе. Видел я что-то такое четыре года назад в этом самом ...Париже. Вижу я: в зелени пригород сонный и отблески солнца на морде бюста, что будет стоять над колонной (хочу ионический ордер!) А рядом - вода и малиновый куст... Взгляните, маэстро, на план-то! А может быть, сделать из золота бюст? Глаза - из больших бриллиантов? И сколько б ни стоило - всё я готов оплачивать без промедленья. А может - с гитарой, среди облаков? Маэстро, ну как ваше мненье?" И слышит: "Я всё бы для вас изваял, уж очень насущная тема, но нынче отсутствует материал, и в этом, директор, проблема. Такой матерьял я хочу применить, что редок, директор, весьма; ваш бюст - он обязан изысканным быть; нельзя же ваять из дерьма. Не купишь на рынке такой матерьял, а я его очень люблю...", - "А что это?" - "Я бы зимы подождал - тогда вас из снега слеплю". Оригинал --------------------------------------------------------- 27. УСТА И ПОЛНОЛУНИЕ А вот и ночь, и танцы снов, и в небе - полумесяц вновь, как половинка от секрета; - так говорил я в давний час, когда такой же месяц гас, гас над тобою в час рассвета. Взглянув на небо, на огни, ты попросила: "Измени сей месяц; ждет он исполненья". И - полнолуние! И вдруг отсёк луны зеркальный круг уста от уст без сожаленья. Оригинал --------------------------------------------------------- 28. ВЕСНА ВЕРНЕТСЯ, БАРОНЕССА Говоришь: "Любовь постыла" , что не хочешь та греха, говоришь, что ты остыла, что фигурою плоха. Я на это: - Баронесса, снова греется земля опадет зимы завеса, вновь мы будем ТРУ-ЛЯ-ЛЯ. Буду вновь твой Дон Диего, снова месяц и цветы, снова чувства, снова нега, снова только Я и Ты. И барон не скажет старый, чтобы я валил к чертям, не прогонит прочь с гитарой - так как он не ЗДЕСЬ, а ТАМ. Он за мной в пижаме гнался, обессилел и простыл, слег - и больше не поднялся (кто-то форточку открыл...). Он любовь хотел порушить - вот ему и надо так! Разлучить хотел он души, сексуальный наш контакт. И весна, назло барону, ласки новые суля, даст команду Купидону - и начнется ТРУ-ЛЯ-ЛЯ. Но пока - зима (о горе, как же мы не любим зим!) держит чувства на запоре и цвести мешает им. В холод каждый безутешен, все - от малых до больших. как сосулька, я подвешен; жду весны у ног твоих. Потерпи и ты со мною, и немного опосля потеплеет. И с весною вновь начнется ТРУ-ЛЯ-ЛЯ. Хуже драмы не бывало - нет, трагедия всерьез! - нынче такса замерзала, кашлял, плакал бедный пес: Взял я пса (уж эти зимы!), в одеяльце замотал. О мой песик, мой любимый, за двоих ты замерзал! Приходи, коль ты страдаешь, таксик, - ночью, среди дня... (Ты, родная, называешь часто таксиком - меня). Нет в глазах веселья беса, слезы - будто из ведра... Потерпи же, баронесса, только месяц-полтора. И тогда весна ворвется (эх, скорей бы этот день!), и безумство чувств вернется, арфа звякнет: "трень да брень", и опять сольемся, знаю, чувства нежные хваля, не горюй, моя родная, ТРУ-ЛЯ, ТРУ-ЛЯ, ТРУ-ЛЯ-ЛЯ! Оригинал --------------------------------------------------------- 29. ИЗ ИНФЕРНАЛЬНОЙ АНТОЛОГИИ Некий пан, начитавшись Платона, усомнился в реальности ада. И супруга сказала резонно: "К психиатру зайти тебе надо! Всю семью этот бзик оскорбляет: я же верю, и мамочка - тоже. Кто не верит - всегда вызывает отвращение у молодежи". Но упрямым супруг оказался; хоть супруга швыряла посуду, он и топал ногой, и плевался, и кричал: "В пекло верить не буду!" А жена - раз уж ересь такая - применила суровые меры: "Я тебя допеку, негодяя, за отсутствие правильной веры!" И она перебила со звоном всю посуду об голову гада... И бедняга простился с Платоном - убедившись в реальности ада. Оригинал --------------------------------------------------------- 30. А ПОЛЮБИЛ ТЕБЯ... А полюбил тебя я ночью голубою, бескрайней ночью, средь волшебной темноты; в ночи светили лишь сердца у нас с тобою - когда вздохнул я и когда вздохнула ты... Тебя люблю в короне и босою, и на рассвете, и порой ночною. И если скажешь мне: "Хочу, чтоб ты ответил - за что же так в меня влюбился без ума?", отвечу так: "Когда в лесу услышишь ветер, зачем он в лес забрел - спроси его сама; спроси - зачем разыскивает всюду он ягоды шиповника, как чудо?" Оригинал --------------------------------------------------------- 31. КОЛЬ РАЗЛЮБИТЬ МЕНЯ... Коль разлюбить меня потом тебе когда-то доведется, прошу, не говори о том - как бог о том не говорит; наслать задумав мор и глад, он с неба ласково смеется, хоть знает, что цветущий град в пустыню скоро превратит. Оригинал --------------------------------------------------------- 32. НО ЕСТЬ ЕЩЕ ВСЯКИЕ МЕЛОЧИ... Но есть еще всякие мелочи - в дальние страны летящие птицы, свет звезд и тростник над водой, садов разноцветье, что утром увижу я рано, и ветер, который и басом поёт, и сопрано, настольная лампа и письменный стол мой простой. Мне стол этот скромный дороже картин Тициана, поскольку он друг мой надежный и самый большой, за ним я в работе с утра дотемна, неустанно, а ночью... Оригинал --------------------------------------------------------- 33. ПЕСНИ (I) Ты только в домик наш войди - и словно ночь вошла с тобою, она шумит, шумит листвою, а ты шагаешь впереди. И тени птичьи за тобой - щегол, снегирь, другие птицы. И свет, что от тебя струится, ясней луны ночной порой. Ты - словно месяц в облаках, небесных блесток вереница; и звезды ты несешь в руках, как зерна теплые пшеницы. Ты, как щебечущим плащом, укрыта птицами лесными; плащ длинный тянется сквозь дом, сквозь двор - к звезде, которой имя - Венера. А в тебе сейчас - высь облаков, воды свеченье... Я красоту печальных глаз спасти хотел бы от забвенья. (II) Луна восходит в облаках... Мне этой ночью нет покоя: об этом сердце и руках пишу и сердцем, и рукою. Уста, что сладки и горьки, и сладость в голосе печали, и уши - словно островки, что Одиссей видал из дали. Твое лицо - как облака, как горизонт, деревья, поле. Мое перо скрипит слегка: я буквы вывожу - на волю. Птиц золотых и синих свет пусть в этих буквах вспыхнет сразу, чтоб из правдивого рассказа возник правдивейший портрет. Небесный повернулся круг, быстрей, быстрей летят мгновенья... Я красоту любимых рук спасти хотел бы от забвенья. (III) Как много пройдено путей, вдвоем протоптано тропинок? А сколько видели дождей и в свете фонарей - снежинок? А сколько писем и разлук, дней, что горьки были на деле? И вновь упорство - чтобы вдруг встать, и идти, и выйти к цели. А сколько позади трудов? Надежд, и горя, и сомнений? А книг? Разрезанных хлебов? А поцелуев? А ступеней? Все годы подсчитай труда, всю страсть, что вложена в тетради, и те мгновения, когда звучал Бетховен... и Скарлатти... Глаза твои - два огонька, а сердце - вот исток свеченья. Я это сердце на века спасти хотел бы от забвенья. (IV) Вот это скромное строенье, где наши дни с тобой текут - упорный, неизменный труд и неустанное творенье. Восход, закат приходят в срок, то дождь, то солнце над садами; мы жизни истинной поток своими здесь творим руками. Мы лишь песчинки на земле, и от людей вся наша сила - чтоб хлеб водился на столе, чтоб лампа вечером светила, чтоб время - днем или в ночи - сияло, как огонь, пылая. Как у станков стоят ткачи, стоим у жизни мы, родная. Мы каждый день в узорах ткем ткань для другого поколенья. Я нашу лампу над столом спасти хотел бы от забвенья. (V) Мы не могли б прожить, о нет, без звуков музыки с тобою. Мы любим трубы и кларнет, и звуки скрипки, и гобоя. Есть скромный канделябр у нас, в нем свечка алая большая; когда концерт - горит она, свет яркий к звукам добавляя. Приходит музыкальный час, когда при этом теплом свете концерт по радио для нас играют бранденбургский третий... И тень за музыкой спешит, на стенах пляшет неустанно. И со стены на нас глядит лик Иоганна Себастьяна. Нам улыбается старик, свое услышав сочиненье. Я этот час и этот миг спасти хотел бы от забвенья. (VI) Мы на земле - не для того, чтоб наблюдать очарованье, а чтоб творить, хранить его, как золотое изваянье. Идем - пусть даже сотни раз придут к нам снова дни лишений - и видим отраженье глаз в красе машин, в красе растений. И, ожидая свой сеанс, сидим не раз в уютном зале, и видим рядом, возле нас, людей, что, как и мы, устали. И время с нами вдаль несется, и мы со временем спешим, работой красоту творим, что вновь работой обернется. Снег серебристый в небесах, и на лице твоем - свеченье... Я снег на этих волосах спасти хотел бы от забвенья. (VII) Труда большого день за днем Частица малая творится. И ночь. И утро. И потом - Еще, еще, еще частица. И солнца свет - у нас в сердцах, сердец биенье - от сиянья. Свои труды несем в руках - от беспорядка к очертаньям. Несете очертанья в свет, Вы, руки, что трудом богаты. Так возникают с древних лет Дома, поэмы и сонаты. Вот ели - прямо предо мной Стоят, как люди, ночью темной. Вот звезды - в глубине ночной, Как в скрипке светятся огромной. А вот мерцанье в вышине - Венеры дальнее свеченье. Я этот отблеск на окне спасти хотел бы от забвенья. (VIII) Мост Понятовского. Пурга нам ставит снежную преграду. Мост Понятовского. Снега уже заносят баллюстраду. Фонарь. Лучи нещадно бьют в глаза. Заснежена дорога. Автобус ожидают тут, и ожидающих немного: лишь только двое. Это мы на этой улице прибрежной - два человека средь зимы, как будто в чаще леса снежной. Сюда позвать бы трех ворон; пускай они во мгле морозной сюда слетятся с трех сторон - на этот снег слетятся звездный и будут на снегу видны; пусть ветер туч вершит круженье... Я и ворон средь белизны спасти хотел бы от забвенья. (IX) Пишу вечернею порой в избушке, что укрыта в чаще, при свете лампы нефтяной, на ящике пустом стоящей. Стучат тихонько на стене часы. За окнами стемнело. Дверь приокрылась, и ко мне мать лесника зашла несмело, тревогой смутною полна, вся словно в тенях от заботы. "Я снова, - говорит она, - слыхала в тучах самолеты. Война закончилась давно, но этот шум страшит... Я знаю, что нет причин бояться. Но - былое время вспоминаю". Нас люди, мать, спасут с тобой от дней тяжелых повторенья. Я этот взгляд тревожный твой спасти хотел бы от забвенья. (X) Меня прошу я извинить, что в песнях этих дал так мало и что пою я, может быть, не то, что петь бы надлежало. В них о красотах столько слов, слов золотистых, серебристых, и лун, и птиц, и облаков, и Бахов, и огней лучистых... Мне яркий свет и вправду мил, в стихах ищу я место свету. Когда бы мог - то превратил я в канделябр планету эту. И у меня сомненья нет: стихов лишь в том предзначенье, чтоб ярче стал от них рассвет во всех краях без исключенья, чтоб светлой улица была, и во дворцах светлее стало, чтоб розоперстая пришла к нам Эос - гордо и устало. Смогли мы полпути пройти, и продолжается движенье... И я свой след на том пути спасти хотел бы от забвенья. Оригинал --------------------------------------------------------- 34. ПРОСЬБА О СЧАСТЛИВЫХ ОСТРОВАХ А меня на счастливые ты острова отвези, ветром ласковым волосы, словно цветы, растрепай, зацелуй, убаюкай меня, тихой музыкой в сон погрузи, отумань и от сна на счастливых меня островах не буди. Воды шумные, тихие воды ты мне покажи, звезд беседы на ветвях зеленых услышать, прошу я, позволь, покажи мотыльков разноцветных, согрей их и к сердцу прижми и спокойные мысли с любовью склони над водой. Оригинал --------------------------------------------------------- 35. ПЫЛЬЮ ЛУННОГО СИЯНЬЯ Пылью лунного сиянья на твоих ногах мне быть, ветром в ленточке твоей, молоком в стакане, сигаретою в устах и узкой тропкой в васильках, и скамейкой, где сидишь, книгой, что читаешь. Как шитьем, тебю украсить, как простор, тебя обнять, временами года быть мне для глаз любимых и огнем в камине ярким или крышей, что хранит от дождя. Оригинал --------------------------------------------------------- 36. ПОМОГИ Помоги мне, мокрая долина, исцели погодою нежданной, жизнь настрой мне, как орган старинный, - пусть она звучит трубой органной. Жизни суть запрячь в трубу любую - как собаки, трубы чтоб скулили. Пальцам дай страданье - пусть тоскуют, чтоб не только очи слезы лили. Беды нас какие бы ни ждали - пусть погибель мира впереди - никогда не будешь ты в печали, если крик найдешь в своей груди. Вытащит, как раненого с поля, даст твой крик спасение тебе. В зове помощь слышится и воля, и вершина милости - в мольбе. Оригинал --------------------------------------------------------- 37. БАЛЛАДА О ТРЕХ ВЕСЕЛЫХ АНГЕЛАХ - О сестры дорогие, послушайте аббата. - (Дул за окошком ветер; был месяц листопада). - Три ангелочка были, и каждый Бога славил, их звали - ut sequuntur *) - Петр, Зефирин и Павел. *) по порядку, по очереди. Читается: "ут секвунтур" Один милей другого, красивы - то, что надо! На них бросал обычно Бог ласковые взгляды. А рай - как рай: там место веселому досугу: обеды, тары-бары и ужины - по кругу. Но были эти трое не слишком образцовы, и стал Господь частенько глядеть на них сурово. Их часто там лупили за нарушенье правил, но нет - не исправлялись Петр, Зефирин и Павел. Страданья ангелицам чинили три нахала; хоть их и было трое, грехов-то семь - немало! Был Петр - как Петр: любитель бутылки и стакана, и крылья оставлял он в ломбардах постоянно. Когда кончались деньги, негодник - furis more *) - в Господний погреб винный лез за бутылкой вскоре. *) по воровской привычке А Павел - был как Павел: он обожал сраженья; и всех он на лопатки клал ровно за мгновенье. И сам святой Георгий о нем промолвил: "Сила! Наш ангел Павел в драке не хуже Радзивилла! Бог тоже похвалил бы, но что-то разоспался..." - Сказал вот так Георгий и вновь за змия взялся... Был Зефирин - веселый, до музыки охочий, любитель струн, сиринги: - Ну, Зефирин, короче. Знал греческие мифы - Ахиллы и химеры... Любил луну на небе, любил стихи Бодлера и тайные утехи; он, принимая позу, бродил со странным видом - andante maestoso *) . *) медленно и величественно И был такой стыдливый - ну... на Руссо похожий; он проповеди "К птицам" любил; и "К рыбам" - тоже. Но дядя (старый ангел) заметил у нахала подборку анекдотов - племяннику попало... Вот так они и жили; но был наказан каждый... Бог вызвал очень срочно архангела однажды: "Изгнать велю я Павла, Петра и Зефирина. В раю таким не место! Налей-ка из графина!" Вино довольно быстро закончилось в графине... Господь ходил сердитый, ругаясь на латыни. Был Зефирин печален - он, с влажными глазами, как сам Жан-Жак, стыдился, закрыв лицо крылами. А Петр - как Петр: опалой был удручен едва ли; он вскрыл замок отмычкой и пил вино в подвале. И Павел - был как Павел: не очень огорчился; с Георгием на поле он на кулачках бился. Но вскоре стало ясно, что их делишки плохи... Архангел Зефирину сказал: "Напрасны вздохи. Приятелей зови-ка, вот вам решенье Бога: идите прочь отсюда - вам в ад теперь дорога!" Пинками прочь из рая он в пекло их отправил; испортили карьеру Петр, Зефирин и Павел. Вам - ergo *) - надо, сестры, на Бога полагаться, и с ангелами лучше под вечер не встречаться. *) следовательно Оригинал --------------------------------------------------------- 38. ДЕСЯТЬ ЛИМЕРИКОВ (I) Житель Гоби по имени Чон в злых проделках не раз уличен. Видя жителей в злобе, Чон уехал из Гоби - но не очень-то был огорчен. (II) Жил-был ангел в просторах небес; всех замучил его энурез. Все орали: "Уйди!" - и, с обидой в груди, чтоб поспать, он на дерево лез. (III) У одной поэтессы из Готы быстрый рост сексуальной заботы некий пастор лечил; но однажды в ночи в голове ее стукнуло что-то. (IV) Жил однажды водитель трамвая, все клеймили его как лентяя: он играл в домино и ходил в казино, пассажиров возить не желая. (V) Жил-был парень вблизи Воломина, не терпевший и запаха тмина; как-то, съев витамин, закричал: "Снова тмин!" - и упал неживой у камина. (VI) Жил писатель, и грустен он был, ибо премий пером не добыл. Огорчен несказанно, как-то спер он две ванны... И читатель его позабыл. (VII) Трубочист по фамилии Индра раз из шкафа не вынул цилиндра. Был он, видно, неправ: он таскал с собой шкаф, на башку не надевши цилиндра. (VIII) Жил-был странный монах из Карарры, он любил до безумья доллары; так как был кривоног - то из долларов мог делать пиво монах из Карарры. (IX) У поэта из города Смела на бровях часто двигалось тело. Просят все его с плачем, чтоб ходил он иначе, он в ответ: да какое вам, черт побери, дело? (X) Издавала мадам из Проскурова звук совиного уханья хмурого и пугала супруга; тот, дрожа от испуга, отравил ее жидкостью Бурова. Оригинал --------------------------------------------------------- 39. СТАРОНЕМЕЦКАЯ БАЛЛАДА Некогда в земле Шляраффенлянд жил барон - вожак разбойных банд, рыжий раубриттер Демолинус; были с ним три сотни молодцов, рыжих и неистовых бойцов, ну а богом был для них Гамбринус (сей Гамбринус залу украшал: пива бог в углу на бочке спал с кружкою; на ней - изображенье сцен, где свиты шумные Диан с луками неслись, как ураган, в лунном свете, в бешеном круженье). Заповеди Божьи позабыты - чтили лишь Гамбринуса бандиты. Подымая кружки над столами, до утра могли они кутить; слугам тоже разрешали пить рыжие безбожники с усами. Дочь растил прекрасную барон, ей не раз играл на роге он (взятом в замке господина Миле). Но развеселить ее не мог, хоть звучал стократным эхом рог, разносился этот звук на мили. Инга целый день погружена в серебро запутанного сна, что сияет зимней белизною. Сны снуют за нею - сон за сном, в шлейфе сны сливаются одном; этот шлейф не удержать рукою. Инга плачет, глупая, все дни, ибо рядом с нею лишь они - рыжие усы, тупые лица; только топоры, собачий вой, и никто не пригласит с собой погулять иль в роще порезвиться. А когда поднимется луна - ходит в одиночества она, четки на ходу перебирает, любит перед сном клубнику есть, а потом всю ночь страничек шесть "Дон-Кихота", бедная, читает. Чтоб хоть малость Инге счастья дать, мудрецов барон велел позвать; жулики, устроив совещанье, ей поехать в Рим совет дают, в келью шлют, рекомендуют труд; а один орет: "Кровопусканье!" Этот шарлатанский медосмотр наблюдал оруженосец Петр - и вскричал: "Пусть кто умеет - учит!" Поступил красавчик очень верно: с Ингою, испуганной, как серна, в дальней спальне заперся на ключик. Через час пришли они назад, и глаза у дочери горят! Обнялись слуга и Демолинус. Мудрецы убрались со стыдом, что забыли о рецепте том, старом, как пивной божок Гамбринус; сей Гамбринус залу украшал: пива бог в углу на бочке спал с кружкою; на ней - изображенье сцен, где свиты шумные Диан с луками неслись, как ураган, в лунном свете, в бешеном круженье. Оригинал --------------------------------------------------------- 40. ХМЕЛЬ НА ОЛЕНЬИХ РОГАХ Хмель на оленьих рогах, гроздья рябины в вазоне, дикие лозы в окне, А на окне - пеларгонии, в озере - блеск серебра. Осень. Настала пора цвет тростнику потерять; лето уходит за дверь; вечером надо теперь лампы пораньше включать. Но сейчас еще утро, и вечер не скоро, Предо мною мой стол, старый стол, за которым Я пишу, быть стараясь правдивым. Но звучать, как струна, не всегда удается, Человек иногда и скрипит, и трясется, Словно сосны под ветра порывом. * Этот домик стоит на пригорке, В этом доме - и я на пригорке, А вокруг увядает листва. Хмель с оленьих рогов свисает, Месяц строки мои читает И в стихах изменяет слова. * Как мог знать я, что здесь эта осень меня повстречает, что здесь меня сможет застать. Я в окно погляжу - виноград за ним дикий опять, да и аиста там же гнездо - на сарае, ну а вечером слышу все ту же сову, будто велено в книге читать мне все ту же главу. Пол здесь самый простой - доски сбиты гвоздями, с досок краска давно уже стерта годами, но тепло от печи - хоть на улице все холодней. Хмель висит на оленьих рогах над кроватью моей. Пусть придется мне пробовать тысячу раз, миллион, - буду самую чистую форму искать, это время, в котором живу, словно зеркало, я отражу. Лишь слова мне нужны, что свободны от всех наслоений, что очищены, найдены вновь, да и силы на это нужны. * На пригорке, над озером Нидзким, где живу я, - лесничество Пране, виноград вьется дикий на стенах, и как много на окнах герани! На гнездо аистиное с неба солнца льется сиянье. Оригинал --------------------------------------------------------- 41. СЕДЬМОЕ НЕБО (I) Я зимой из автобуса вышел - И в твоих объятиях снова, Я волос вечерних услышал Аромат - и не ждал иного. А луна так ярко светила - К нам спустилась, застряла в хвое... Ночь кольцом своим окружила - И пришло к нам небо седьмое. (II) Свет и поздними часами из твоих струится окон; ты, что зелена глазами, без тебя нам одиноко - не желаем спать на крыше, нас впусти к себе под вечер, в дом, где птичий гомон слышен, в дом, где яркий отблеск свечек. Мы войдем - и с танцем нашим этот дом запляшет старый, каждый локон твой украшен будет звуками гитары. (III) Вечером это случилось, в Европе, в Утрехте или в Брюсселе. Звезды сияли, как свечки на гробе, листья под ветром шумели - осень все громче на аккордеоне на золотистом играла, скрипки, и листья, и звуки симфоний в хмурое небо швыряла. Час, когда ливень заполнит бульвары, временем был для влюбленных - в кинотеатрике маленьком, старом в кассе трудилась Симона. И ежедневно, когда опускался черный, как реквием, вечер, - с красным тюльпаном в руке отправлялся К ней по бульварам на встречу. Было в кино этом славно на диво, словно под солнышком ясно! "Этот красивый цветок - для красивой красный тюльпан - для прекрасной, выпил бы яд, если б ты пожелала, век бы с тобой не расстался..." Часто меня выгоняли из зала - громко в любви объяснялся. Но как-то раз настоящее чудо ночью волшебной такою там приключилось, и вышла оттуда ты - не Симона - со мною. Сжал твою руку своею рукою, взгляд твой был нежен и светел; и через мир, что измучен войною, шли мы, как малые дети. (IV) Твои волосы - бурное море, по утрам у них цвет голубой, высока ты, как флаг на линкоре, я молюсь на твой вдох - на любой. Скрипки, флейты тебе подарю я, все плоды принесу и цветы, сквозь миры за тобою иду я, и в пространствах ищу - где же ты. (V) Зазвонили сережки из меди как Византия колокола, снежный вихрь за окошком забредил над Греноблем, где гор купола. В волосах твоих - яркость агата, перья солнечной птицы крыла. Вдруг стемнело: из темного злата, словно туча, любовь подплыла. Оригинал --------------------------------------------------------- 42. ДОЛГО НАПРАСНО ИСКАЛ Я Долго напрасно искал я; мир захлестнул, как водою, мир, в котором так много и водяных, и русалок, но под вечер однажды время находки настало: та, что взором печальна, кобольд мой сладкий, со мною. Когда дождливо и мрачно, мучит тоска и тревога, когда псалмы я читаю и страхи глотаю, как вина, тогда я строчку за строчкой, как будто цветы розмарина, сплетаю в венок для кобольда, милого малого бога. Оригинал --------------------------------------------------------- 43. НЕВЕРОЯТНАЯ ЭКЗОТИКА l. Караван Надо идти годами, надо долго брести; солнце горит над нами, нас спалило почти; в сердце от солнца - боли, боль от жары - в висках, вкус раскаленной соли чувствуем на губах. Встретим пальму в пути мы - думаем, это - чары; встретим оазис - и мимо, ибо всё это - мары. Днем - лишь мара одна, а среди ночи синей платиновая луна - черный лев над пустыней. 2. Базар Красок ярчайших ораву можешь увидеть тут. Близкому вечеру славу звезды поют. Словно фигурка резная, стоит торговец халвой, к небу глаза воздевая, барыш вычисляет свой. Вечернее время настало, цвет неба - синий и чистый; смотрят на небо устало кинематографисты. 3. Фата-моргана Все проходят печали, изгоняем их вдаль мы: там, в серебряной дАли, есть зеленые пальмы. Спят на них попугаи, каждый схож со звездою, их деревья качают в такт морскому прибою. Негры в тени отдыхают, утомлены жарою, в небе солнце пылает маленькое, больное. Огни на ночном небосводе - как партия шахмат там, и тени верблюдов бродят, ушедших давно по пескам. Оригинал --------------------------------------------------------- 44. ОТЧИЗНА Дочери Много песен на свете - из столетья в столетье, но один есть, единый тон - глубокий, глубинный; до последней минуты внемлешь только ему ты; только отзвук поймаешь - "это он" - понимаешь, в этом солнечном тоне - красный цвет пеларгоний, защебечут знакомо птицы - значит, ты дома; лист, что в речку слетает, сердце сразу узнает, вмиг он сердцем замечен; а что в сердце - то в речи, в речи древней, как доля, и шумливой, как поле, в той, что шепчет травою, зеленеет листвою, что бывает и тучей, и горою могучей, снегом, птицей и летом, музыкантом, поэтом. Струны струнам ответят, время путь наш отметит. Главной правды частица в тигле сердца искрится; льется свет с небосклона на труды и знамена, а людские деянья добавляют сиянья. Снова искры далече, как Шопеновы свечи, скрипок пенье ночное и цветы под луною, ель звезду задевает... Снова утро. Светает. Край красы и симфоний, и в окне - пеларгоний, край и угля, и стали, сосен, нежных азалий, ты всегда мне сияешь, путь во тьме озаряешь, я делю с тобой беды; спят отцы тут и деды, спят в тиши и покое под зеленой травою. Над идущими нами развевается знамя, чтобы сильными были, чтобы молоты били, чтоб уменья и силы для работы хватило - и на суше, и в море, в шахте и на просторе, чтоб сияли все краше дни нелегкие наши, чтоб жила, побеждая, Польша - нота святая. Оригинал --------------------------------------------------------- 45. ОТЧИЗНА МОЯ - ЭТО МУЗЫКА Отчизна моя - это музыка. А ты - словно главная нота, с которой вернусь сквозь годы я к музыке, словно к дому. И ты не волнуйся, Саския. Нужна мне, нужна до того ты, что я не отдам тебя смерти - и никому другому. И если у всех небес я, у всех в небесах серафимов криком отчаянным вымолю, чтоб пели тебе они "славься", если скажу тебе больше: что ты прекрасней рубинов, тебя попрошу об одном лишь - не очень-то зазнавайся. Пять лет я молчал, как будто с горы скатившийся камень, пять лет я молчал, как льдина, и ждал ледохода начала; но вот к любви прикоснулся запекшимися губами, и, словно вино, язык мой любовь развязала. Слушай, Саския: что б ни случилось, я знаю, что легендою станет судьба твоя, ибо буквы огнем со стены возвещают: "Так тебя не полюбит никто, как я". Словно за лентой, Саския, протяни за бессмертьем руки, как тянутся за гитарой, как яблоко с ветки срывают. Гитара и яблоко - бренны; постылы гитары звуки. Но книгу на этом закрою. Прошу, улыбнись, родная. Оригинал --------------------------------------------------------- 46. ХОЖУ ПО БРЮССЕЛЮ ПЬЯНЫЙ Хожу по Брюсселю пьяный - от девушки, не от водки, и все подряд покупаю цветы - мимозы, тюльпаны; на этих улицах длинных, на бесконечных бульварах я дом отыскать пытаюсь, где есть окно и гитара; окошко - узкое очень, его под крышей найду я, в нем вижу свет и гитару, которой струны - как струи, и девушка - в этих струях, и я к ней так приникаю, как будто к снегу; и с нею так далеко улетаю... Дни очень снежные ныне, а ночи - теплы как в мае, лежит на ее коленях моя голова больная. И хоть ее обнимаю, и хоть целУю влюбленно, и хоть звенят поцелуи пчелиного улья звоном, - чего-то мне жаль все время, чего-то мне не хватает, поскольку она сквозь пальцы мои, как вода, стекает. И что же теперь? Остались одни лишь следы на пальцах, остался запах аира, лаванды запах остался. И что из того, что жарко и запах цветов - зимою? Она - как ручей, который нельзя удержать рукою. Оригинал --------------------------------------------------------- 47. ВНИМАНИЕ! НОВЫЙ ЖУРНАЛ! - Что? Негде вам стихи печатать? Мне - есть. - И где ж вам это удается? - Не здесь. - А где - сказать бы не могли? - Гм... там - вдали, вдали, вдали... Вон там, в высоких небесах, на крыльях ангельских, на тучах, еще на змеях на летучих. - А где же касса? - В облаках. - И платят? - Золотым дождем, но только птицам (ну, орлам), а вот, простите, фраерам - облом. - У... жаль... - Что сделаешь, увы, не доросли до неба вы, и жить у вас тут всё труднее: шпики, печальные евреи, газеты, клозеты, фашисты, коммунисты, бараны, "Курьер Поранны"; Как мышь - так с гонором слона... Еще раз сплюну я в волну, блесну, и в небо упорхну; у нас в редакции на небе - тишина... Оригинал --------------------------------------------------------- 48. КАК РИНАЛЬДО РИНАЛЬДИНИ ТАНЦЕВАЛ С КАРДИНАЛОМ Лейтесь, кьянти и мартини, чтобы песня рассказала про Ринальдо Ринальдини и кузину кардинала. Семь Ринальдо шпаг имел, и любая - золотая; ловко шпагою играя на гитаре, громко пел, серенаду пел: - Кузинка, сердце ты мое возьми! ты, блондинка, - как картинка, белла стелла до ре ми! Но кузина отвечала: - Нет, не нужен мне бандит; коль любовь в тебе кипит - кайся! Живо к кардиналу! Что поделать... Задрожал, но пустился в путь недальний. Вот покой исповедальный, в нем сердитый кардинал. На стене - витраж высокий, миг священный наступает; органист розовощекий фуги разные играет. Наш герой от веры млеет, от восторга чуть не плачет, и под курткою своею он гитару скромно прячет. Стал он каяться в смущеньи; кардинал же - как кремень: - Нету грешнику прощенья! Вдруг гитара - трень да брень! И Ринальдо стало тошно: "Совершил я новый грех! Но, по правде, не нарочно". Тут раздался громкий смех; подбородки кардинала затряслись - их было три: - У тебя грехов немало - живо дальше говори! Стал рассказ еще похлеще - про убийства, про разврат; у Ринальдо шпага блещет, у попа глаза горят. "Бес в попа вселился прямо; мне, пожалуй, можно встать" - и разбойник среди храма на гитаре стал играть! Оба лихо танцевали, пели, громко веселились, и, танцуя, в сад вкатились, где цветочки расцветали. Кардинал остановиться попытался - ни в какую! А бандит: - Давай девицу, или насмерть затанцую! Что поделать... Надо дать, коль не хочешь умирать. И женился Ринальдини на кузине кардинала; поздравлял их Муссолини, вся Италия плясала. Оба рады несказанно, и любовь - тому причина... В секретарши взял кузину энергетик Ватикана. Оригинал --------------------------------------------------------- 49. НОЧЬ (I) Прислушиваюсь чутко я к шуму в кронах парка; как этой ночью жутко, как этой ночью жарко; любовь с небес струится и сквозь кору сочится, теряют перья птицы, а я - свои страницы. Поскольку ночь - как вальс... (II) На мост прибеги, на мост, - букет покрепче держи, чтоб ветер его не унес. А имя твое - изумрудное. В твоих волосах ветер; я знаю их азбуку тайную, изгибы кудрей и локонов. Еще далеко до рассвета. Ты слышишь течение ночи? как будто куранты на башнях затопленных городов. А имя твое - из ветра. (III) Когда же ночь для нас раскроется, как дверь, и сна узоры явятся на двери, - тебя увижу я такою, как теперь, и вновь словам твоим поверю. Листва деревьев к волосам прильнет твоим, и ночь к руке притронется украдкой. Давай с тобою эту ночь благословим - вдвоем упасть в нее так сладко. Подобны пьяным будем мы с тобой к утру, а ночь - разбита, как фортепиано; слегка покачивать нас будет на ветру, а ночь, а ночь - болеть, как рана. Оригинал --------------------------------------------------------- 50. Я УМРУ - И ЗАРАСТЕТ ТРАВОЮ... Я умру - и зарастет травою малый холмик над моей могилой, но в обличьи месяца с тобою встречусь, освещая окна милой, дом твой краской выкрашу чудесной, белой, серебристою, небесной. В серебро одену сумрак ночи, улицу и даже эти тени, и прохожий скажет: "Нынче очень яркое у месяца свеченье, словно белый день - пора ночная!" - то, что это я свечусь - не зная. Оригинал --------------------------------------------------------- 51. К ПОЛЬСКОЙ РЕЧИ С ударным тем же предпоследним слогом (за что пеняю предкам нашим), и "дж", и "гж" различных много, еще и "вшистко" и "пшепрашам", еще и путь, что скрыт туманом, (где бродит пани вместе с паном - о, как мне надоело это...); о, речь родная, изменись! Ты не орган, а фортепьяно, ты каша, а не страсть политического памфлета; дурацким этим удареньем ты с недоделкой вечной схожа; не делом стала - повтореньем: всё - Цицерон, одно и тоже; то, как младенец, безутешна, то, словно скрипка, вдохновенна, ты все предметы гладишь нежно, а их бы надо - об колено! Привыкла ты дружить со всеми, семь раз отмерить - раз за разом; а нынче - слов коротких время и ясных, что звучат приказом. Нужны мужские рифмы срочно - пусть ими Муза укрепится, чтоб строки сильно били, точно, чтоб слово не было водицей. Ты ковыляешь, запинаясь на каждом том же предпоследнем слоге; спишь на ходу, не просыпаясь, едва передвигаешь ноги. Ты лишь на улице - не в шорах, и только там - твое спасенье; в простых житейских разговорах звучат другие ударенья; но остаешься ты старинной, в канонах - как в одеждах узких; как утомлен я мешаниной славянских слов, манер французских! Варшавы кровь бессмертна, знаю, она в стихах моих алела - но речь родную обвиняю: ТЫ - ОБЛЕНИЛАСЬ, УСТАРЕЛА. Оригинал ---------------------------------------------------------