Владимир Егоров
Комментарии
к статье И. Коломийцева «Кто такие славяне?»
и комментариям к ней же экспертов на сайте «Генофонд.рф»
Комментарий на гипотезу происхождения славян И. Коломийцева, изложенную (кстати, на мой взгляд, не слишком удачно) им на сайте «Генофонд.рф», и серию книг на сей предмет того же автора, опубликованную на авторском сайте «Клуб исторического детектива», хотелось бы начать с представленного там же, на сайте «Генофонд.рф», мнения историка О. Губарева: «Книги Коломийцева напоминают увлекательно написанные живым языком художественные книги, но с наукой они ничего общего не имеют. Разве что автор ссылается в них на те или иные работы историков. <…> Произведения И. Коломийцева интересно прочитать как увлекательную фантастику, но это не наука». Бесполезно спорить с этим вердиктом, по форме подачи окончательным и не допускающим возражений. Но и согласиться с ним невозможно. На самом деле книги И. Коломийцева имеют с наукой самую главную точку соприкосновения ― поиск истины с привлечением свидетельств, всегда уместных и содержательных, из хроник римских, византийских, франкских и других историков V–VII вв., а также данных современной археологии. И это не просто «ссылки на те или иные работы историков», это огромный материал, из-за чего труд Коломийцева зачастую выглядит как настоящая хрестоматия по творчеству древних хронистов и современных ученых разных профилей. Можно соглашаться или не соглашаться с положениями и выводами Коломийцева, но нельзя отказать ему в широте и глубине проведенного, вне всякого сомнения, научного исследования. В любом случае, труд Коломийцева ― никак не фантастика. И утверждение, что «это не наука», можно было бы принять только с существенной оговоркой, что по своей форме это действительно не академическая наука. Но Коломийцев с самого начала оговорил эту особенность своего изложения и, насколько я знаю, никогда не претендовал на академичность и не выставлял свои труды на соискание ученых степеней.
В этом плане совершенно по-иному смотрится комментарий мэтра отечественной истории Л. Клейна, по форме и существу ― отзыв ученого о научном труде своего коллеги. Пусть этот отзыв в целом скептический и в итоге отрицательный, но при этом вполне предметный, компетентный и уважительный. Именно в силу предметности этого комментария с его отдельными положениями можно столь же предметно спорить, что я и рискнул сделать ниже, надеюсь, все-таки во благо науке, пусть даже не академической.
Начну с небольшого, но существенного уточнения к замечанию Л. Клейна в его комментарии, что «культуры сменяются быстро, язык ― очень медленно». Язык действительно меняется медленно, но смениться может очень быстро, гораздо быстрее культуры. Разумеется, речь об исторических периодах и государственных масштабах. Для отдельного индивидуума утверждение, что «смена языка ― коренная умственная перестройка, очень трудная для любого человека», оспаривать глупо. Но живые примеры мигрантов нашего времени, в том числе в прошлом «крестьянин, психологически более приближенных к средневековому жителю, чем горожане», показывает, что уже их дети в новой языковой среде без проблем становятся двуязычными. А последующие поколения вообще забывают язык своей исторической родины. Так и целый этнос под давлением нового государственного языка может очень быстро стать двуязычным, а затем и вовсе утерять исконный язык. Массовая смена языка мигрантами на наших глазах происходит, например, в США, а на глазах наших дедов сменили язык десятки коренных народов России.
Как представляется мне, некий славянский (праславянский?) язык мог быть не просто лингва франка и даже не только «сверхпрестижным» в Аварском каганате, как полагает Коломийцев. Феномен фантастически быстрого распространения славянского языка на огромных пространствах в VI–VII вв. и его уникальное единство вплоть до IX в. можно, на мой взгляд, объяснить лишь одним: славянский язык был, начиная где-то с середины VII в., de facto государственным языком каганата. И уж, вне сомнения, он не был неким искусственным языком, выдуманным в недрах аварских гаремов. Это был, тут нельзя не согласиться с возражением Л. Клейна, живой язык живого этноса. Но мог ли стать славянский язык государственным языком Аварского каганата? Постараюсь показать такую возможность.
Начать, пожалуй, следует с интересной гипотезы, нашедшей отражение в книгах Коломийцева, о «забросе» аварами корчакского населения с исходной территории этой археологической культуры (Волынь и Галиция?) на Верхнюю Эльбу и в Богемию, где вследствие этого появился ее пражский вариант. Только феноменальный обход аварами Карпатских гор с севера объясняет их появление на границах Австразии в 561–562 году, еще до того, как они проникли в Карпатский бассейн. Но степняки-авары, равно как и их лошади, вряд ли были в состоянии одолеть столь дальний и трудный путь по сплошным лесам, покрывавшим в то время северные отроги Карпатских гор, без помощи привыкших к жизни в лесу и на лесных реках аборигенов, в качестве которых прямо напрашивается корчакское население Прикарпатья и верховьев Припяти. Поскольку вскоре после стычки с австразийскими франками основная масса аваров перебралась в более южные края, на Средний Дунай в Паннонию, северо-запад каганата остался, хотя и под аварской властью, в распоряжении будущих «пражан», и 60‑е годы VI века можно смело предполагать началом «массовой славянской колонизации» Богемии.
Если до сих пор в нашем распоряжении были пусть разумные, но все же только предположения, то далее мы вступаем на более твердую почву исторических свидетельств, которым, к сожалению, не уделялось достаточно внимания в контексте славянского этногенеза.
Во франкской «Хронике Фредегара» описаны следующие события 623–624 годов (цитирую по И. Коломийцеву): «На 40-м году правления Хлотаря некий человек по имени Само <…> вместе с другими купцами отправился к тем склавам (sclavi), которые известны как виниды (winidi). Склавы уже подняли восстание против авар (avares), называемых также гуннами (chunos), и против их правителя-кагана. <…> Каждый год гунны зимуют со склавами, спят с их женами и дочерьми, и вдобавок склавы платят дань и терпят много других тягот. Сыновья, рожденные от гуннов склавскими женами и дочерьми, однажды нашли это постыдное унижение нестерпимым, и поэтому, как я сказал, они отказались подчиняться своим господам и подняли восстание. Когда они выступили против гуннов, Само <…> пошел с ними, и его храбрость вызвала их восхищение: удивительно много гуннов пало от меча винидов. Признав его заслуги, виниды сделали Само своим царём, и он правил ими 35 лет. Несколько раз они под его руководством воевали с гуннами, и его благоразумие и храбрость всегда доставляли винидам победу. У Само было 12 винидских жен, которые родили ему 22 сына и 15 дочерей». Удивительно информативное сообщение Фредегара, в котором следует выделить несколько важных моментов.
Во-первых, «виниды» у Фредегара ― это одна из разновидностей «склавов», из чего следует, что «склавы» того времени ― понятие собирательное, а не конкретный этнос. Предположительно «склавами» Фредегар именует все подчиненные аварами народы (винидов, гепидов, лангобардов, кельтов, даков и пр.?), поскольку «склавы платят дань и терпят много других тягот». Что же касается «винидов», под которыми всегда понимались славяне, то не видно причин не отождествить их с потомками тех корчакцев, что за полвека до описываемых Фредегаром событий были пригнаны аварами в Богемию и поневоле стали там создателями пражской культуры.
Во-вторых, «каждый год гунны зимуют со склавами, спят с их женами и дочерьми». Следовательно, ежегодно население Аварии пополнялось полукровками ― детьми, рожденными местными женщинами от аваров. Мы ничего не знаем об институте брака у аваров, тем более, как справедливо возражает Коломийцеву Л. Клейн, о каких-либо гаремах. Но из сообщения Фредегара прямо следует, что общим «гаремом» аваров были все «склавские» женщины. (Некая аллюзия к этому, как мы знаем, есть и в «Повести временных лет».) В этих условиях вряд ли авары интересовались судьбой где-то как-то походя зачатого многочисленного потомства. Рожденные от аваров полукровки наверняка росли при матерях, и родным их языком было местное наречие, в зависимости от района каганата «винидское», гепидское, булгарское или вульгарная латынь.
В-третьих, «склавы» подняли восстание против аваров, и инициаторами этого восстания оказались именно обиженные полукровки. Когда к восстанию примкнул Само, «виниды» выбрали его царем и с тех пор всегда побеждали аваров. Почему бы, следуя букве и духу текста Фредегара, не допустить окончательную в конце концов победу полукровок и захват ими власти в каганате? Или постепенное оттеснение ими, численно из года в год умножающимися, от власти истинных аваров, количество которых неуклонно уменьшалось вследствие войн и, как разумно предположил И. Коломийцев, эпидемий, к которым азиаты авары не имели иммунитета.
В-четвертых, победители-полукровки оказались социально стратифицированы, и верх иерархии во главе с многочисленными потомками Само должны были занять те из них, которые вышли из «винидов», поскольку именно «винидским» царем был Само и именно «винидам» «его благоразумие и храбрость всегда доставляли победу». С приходом на вершину власти полукровок-«винидов», неважно одномоментным или постепенным, Аварский каганат неизбежно должен был начать превращение в фактически славянскую державу с родным языком победивших «винидов» в качестве общегосударственного, хотя сами полукровки очень старались сохранить традиционную для каганата внешнюю аварскую атрибутику от титула кагана до аварской одежды и причесок с длинными косами. Каганат продолжал казаться и считаться аварским, но родной «винидский» язык новых его правителей быстро, в течение двух-трех поколений, должен был распространиться на всю подвластную каганату территорию, которая удивительно точно совпадает с предполагаемым ареалом существования общеславянского (праславянского) языка VII–VIII вв. Признанное в лингвистике каноническим единство общеславянского языка в этот период естественнее всего объясняется его функционированием в качестве государственного в Аварском каганате. И это единство столь же естественно прекращается с гибелью каганата в начале IX в., после чего на его бывшей территории начинают возникать самостоятельные славянские государства и, как следствие, отдельные славянские языки.
В своих возражениях И. Коломийцеву Л. Клейн отметил, что «славяне не суперэтнос, а семья языков». Действительно, современная популяционная генетика, кажется, поставила окончательный крест на идее генеалогического родства всех славян. Единственное, что объединяет мировое славянство, ― это языковая общность, которая вполне могла быть навязана населению Аварского каганата захватившими в нем власть к середине VII в. аваро-«винидскими» полукровками.
И в заключение несколько вопросов, на которые у меня нет ответов, но которые, надеюсь, дадут новый импульс исследованиям И. Коломийцева, а также, может быть, и других «настоящих» историков.
1. Во всех энциклопедиях история державы Само кончается одинаково невнятно: «После смерти Само в 658 году государство, созданное им, распалось», но при этом не найдено никаких следов и остатков этого «распада». Так может быть, оно и не распадалось вовсе? Не допустить ли, что оно просто слилось с Аварским каганатом под общей властью «винидских» полукровок, может быть во главе с потомками Само, и дальше существовало под именем Аварии во главе с каганом и государственными чиновниками, наряжающимися по-аварски и носящим аварские прически, но говорящими по-славянски?
2. Может быть истинные авары, вынужденно уступив власть в западной части каганата своим «незаконнорожденным» детям, сами удрали в его восточные пределы, где их власть еще сохранялась какое-то время, прихватив с собой «золото империи», долго и обильно лившееся к ним рекой из Византии все предыдущие годы? И тогда не сокровища ли каганской казны «отрыгнулись» в Поднепровье знаменитым перещепинским кладом?
3. В «Хронике Фредегара» имеется такое сообщение о событиях
Примечание.
Более полный обзор гипотез И. Коломийцева о
происхождении славян и мои комментарии к ним см. на
авторском сайте:
В. Егоров. Мы не рабы. Рабы не мы.
http://www.ipiran.ru/egorov/mnr.rnm.htm.